На континенте между тем также искали путей к обществу наибольшего счастья наибольшего числа людей. В 1841 г. основоположник научного коммунизма, проектирующеий общество, в котором свободное развитие каждого будет условием свободного развития всех, защитил диссертацию о различии натурфилософии Демокрита и Эпикура, где посвятил отклонению атома целую главу, написанную на основе внушительной коллекции высказываний древних о гипотезе Эпикура. Блестящее историко-философское исследование, но слишком уж специальное. Единственным ученым, всерьез отнесшимся к "отклонению" Эпикура, был юный моралист из Франции М. Гюйо. В книге "Мораль Эпикура" он решительно связал злосчастную гипотезу с современным естествознание. Гюйо указывает, современная наука разрушила перегородки между минеральным, растительным и животным миром. В начало всех вещей нужно положить недетерминированное контингентное. Так идея Эпикура стала прикладной. Теперь же в XIX в.

Но не только разгребание авгиевых конюшен истории философии можно зачесть Гюйо как подвиг Геракла. Его открыто высказанное убеждение о том, что индетерминизм раскрывает суть вещей полнее, прозвучало не как нелепая манифестация юного реакционера, бессильного врага науки, близкой к триумфу полного Знания, а как воспоминание о будущем. Причем ближайшем. На рубеже столетий происходит прорыв в микромир, и торжества по поводу окон­чания познания Природы пришлось отложить. Первым результатом оказалось создание неклассической науки - квантовой механики. В 1931 г. Артур Комптон сопоставил физико-механический детерминизм и индетерминизм с проблемой человеческой свободы.

Через несколько лет Комптон написал книгу "Свобода человека", где обсуждение проблемы на материале новейшей физической науки сопроводил любопытными историко-философскими экскурсами.

Комптон сопоставляет свободу (= случайность) и закон (= регулярность). Проблемная ситуация иллюстрируется стихами Лукреция: "если движения все непрерывную цепь образуют и возникают одно из другого в известном порядке ..." и т.д., то является ли человек свободным агентом? Не перестает ли человек быть сыном божьим, не становится ли он марионеткой в руках Всевышнего? Борьба за рациональную свободу, которая велась "от времени Сократа к Эпикура до Канта и Беркли против шеренги постулатов, каждый из коих отрицал ее возможность", вступила в новый этап.

В. Виндельбанд в лекциях о свободе воли описывает смятение, охватившее ученых. "... Когда было открыто, что те самые общественные явления, которые мы привыкли рассматривать как действие свободной воли, совершаются с определенной закономерностью... Этим самым, как казалось, ясно обнаруживается та таинственная естественная необходимость, которая царит над человеком". Но, как справедливо говорится в лекциях, человек умирает не от цифры смертности, а от болезни. Единичные события первичны. Статистика – ретроспективная характеристика совершившегося. Когда Комптон нейтрально относится к моральной прерогативе свободы и признает возможность зла в результате человеческих действий, он невольно санкционирует превращение человеческого мира во вселенную зла. Что гарантирует нас от такого опасного применения свободы? Ответ великого физика -свидетельство блаженного неведения о хронической болезни, тысячелетия мучившей теологов и богословов. Нам следует, возвещает Комптон, признать величие программы, в осуществлении которой мы участвуем, и довериться мощному интеллекту, реализующему скрытый замысел.

Вторая половина истекающего столетия ознаменована возобновившимися поисками тропы, избегающей крайностей альтернативы между слепыми законами и произвольными событиями. Активную роль играют в этом процессе труды лауреата Нобелевской премии Ильи Пригожина и И. Стенгерс. В книге "Время, Хаос, Квант" они вступают на эту тропу

Список литературы